«Полярный дневник» 2001, часть 1
Борис Мамлин,
шеф-редактор продюсерского центра LBL-Сибирь,
журналист и участник полярной высокоширотной
кинорадиоэкспедиции «Затерянные острова».
Вы конечно будете смеяться, но нас 13. Шестеро радиолюбителей, которые все это и удумали, четверо москвичей-полярников и трое нас — съёмочная группа продюсерского центра «LBL-Сибирь». Наша главная цель — остров Ушакова, сравнительно небольшой клочок земли, покрытый ледяным куполом, такая маленькая Антарктида в центральной Арктике. Двоих из радистов — Валеру Сушкова (RW3GW) из Липецка и нашего новосибирца Юру Зарубу (UA9OBA) мы знаем ещё по Антарктиде. Удивительно — после экспедицици к Южному Полюсу прошло уже почти полтора года, а ощущение такое, будто всё ещё продолжается. Ощущение это усиливается пристутствием интенданта-кормильца Смилевца и нашего главного арктического специалиста Владимира Чукова. Это ощущение существенно ослабляет, по крайней мере пока, отсутствие антарктического бардака и трудностей на пустом месте — нынешнее путешествие организовано гораздо лучше прежнего.
Из бортового журнала первой советской высокоширотной экспедиции на ледоколе «Садко», 1 сентября 1935 года:
«Прямо по курсу в тумане увидели берег, покрытый льдом. Остановили ход. В 19 ч 30 мин дали малый ход и пошли к берегу вновь открытой земли. Посланные на катере люди уточнили, что «Садко» подошел к неизвестному острову, которому было присвоено имя начальника экспедиции Георгия Алексеевича Ушакова. Ледяная шапка острова расположена выше уровня океана (250 метров), и, следовательно, сам остров — это остаток горного древнего сооружения, выходящего на поверхность.»
Вот всё, что удалось прочитать об острове нашей мечты в четвертом томе ИСТОРИИ ОТКРЫТИЯ И ОСВОЕНИЯ СЕВЕРНОГО МОРСКОГО ПУТИ издания 1969 года, который я нашел в апреле девяносто восьмого на острове Среднем архипелага Северная Земля по пути к Северному полюсу в составе международной парашютной экспедиции.
Что мы забыли на острове Ушакова? Если вы до сих пор не держали в руках QSL-карточку и не знаете что такое QSO, если на крыше вашего дома не установлена гигантская радиомачта и ночами вы не слышите соседа, выкрикивающего за стенкой что-нибудь вроде «Ульяна-Анна-девять-Ольга-Борис-Анна, вам пять-девять, сообщите мой рапорт…» обьясняю подробно.
Рядом с нами, бок о бок живут они. С виду они ничем не отличаются от нас — руки-ноги на месте, головы на первый взгляд тоже. Но это только на первый взгляд. Свои головы они обменяли при покупке своего первого трансивера — приемника-передатчика, если по-русски. Вместе с головами они потеряли и имена с фамилиями, по крайней мере, они используют их гораздо реже, чем цифирно-буквенные коды. Они метят свои жилища огромными мачтами со множеством рогов и по ночам хвастаются друг перед другом высотой и количеством этих самых рогов. Некоторые из них уже давно используют в своих целях Луну. Они посылают туда сигналы, и сигналы эти, отражаясь от ночного светила, достигают обратной стороны Земли. И всё это ради того, чтобы прокричать в микрофон свой код, услышать в ответ из какой-нибудь Кении или Бутана нечто подобное, обменяться зашифрованной же (!) информацией о силе и удобовразумительности сигнала, ну, рогами там похвастаться, и снова до изнеможения вращать ручками, крутить рогами «на Америку» или «на Европу», жать кнопки и щелкать тумблерами в поисках очередного собрата по разуму. Они называют себя радиолюбителями или радиоспортсменами — они соревнуются в том, кто сколько успеет наловить в эфире себе подобных из сфер чем дальше тем лучше, у них свои порядки и в географии — например, если кто-то из им подобных не вращал рогами с какого-нибудь острова и не взывал с него к собратьям, то по ихнему выходит, что этот самый остров и не открыт вовсе, а потому и на картах радиолюбительских его не сыскать. Придумали все это англичане еще в тридцатые годы, провозгласили международную программу «Islands on the аir» и сегодня принц-радиолюбитель по имени Филипп (он по совместительству еще и королеве муж) проводит в Эссекской резиденции приемы в честь самых оголтелых.
Поэтому в мире таких «непроэфиренных» островов с каждым днем становится всё меньше и меньше. Но острова эти по большей части все какие-то…
На яхте, например, в выходной день можно доплыть из Марселя или там Дублина, а чтобы в центральной Арктике, когда до Северного полюса ближе чем до человеческой цивилизации… Белое, так сказать, пятно! Так вот, с островом Ушакова такая напасть и приключилась — полярники там работали лет тридцать, метеорологи всякие, а вот поди ж ты, ни одного из них так ни разу и не отметилось. Десятилетиями, а сам остров открыли только шестьдесят пять лет назад, они во всем мире имели виды на Ушакова, но как?…
Кругом — самое суровое из северных морей — Карское, если смотреть на карту Арктики, то слева будет Земля Франца-Иосифа, а справа — Северная Земля. А вверх — до самого полюса — только льды и торосы Северного Ледовитого океана, разводья и полыньи, лед, вода и небо…
…Фрик — восходящая звезда сибирского кинематографа, оператор, режиссер монтажа и немного просто режиссер. По-английски Freak помимо прочих означает «внезапное прекращение или восстановление радиосвязи». Но мы это не специально, это фамилия у него такая немецкая. Фрик ходит по гостинице аэропорта острова Диксон в «ползунках» — теплых штанах на лямках и говорит, что любит смотреть фильмы про Арктику — про лётчиков и радистов, а здесь в окно посмотрел — лётчики, из соседней комнаты уже доносятся тексты типа «Сургут, здесь полярная кинорадиоэкспедиция «Затерянные острова!» Кругом это самое кино и есть! По всему , что Фрику это ужасно нравится, по крайней мере, пока.
У меня эти картинки тоже вызывают какие-то странные чувства — радости от встречи с этим ни на что не похожим краем, ассоциации с картинками из книжек про полярников, нарисованных простыми линиями, и какой-то грусти… Здесь не движется время, здесь день длится полгода и полгода ночь…
Наша гостиница тоже из области картинок сугубо арктических: двухэтажный барак в сугробах почти до крыши почему-то раскрашен камуфяжным образом в кривую желто-зеленую полосочку, что не поддаётся логическому обьяснению — снег здесь в июне ещё не тает, а в сентбре уже валит заново. А над чердачным окном с цветного портрета лукаво улыбается Ильич в кепке с ручкой а-ля «верной дорогой идёте, товарищи!». На островном аэродроме стоит ЛИ-2. Это такой самолёт двухмоторный, на них ещё в войну летали, а после войны и годов до восьмидесятых за надёжность их и неприхотливость в Арктике использовали. В любой книжке про заполярье такая картинка есть. Здесь каждый домик, заваленный снегом по самую крышу, каждая мохнатая псина, глядящая на тебя хитрыми по-волчьи раскосыми глазами — это картинка из книжки о сильных и смелых людях, о бортмеханиках, гидрологах и прочем полярном люде…
Хватит лирики. Прозы в нашей жизни больше. Сегодня утром мы улетали из Норильска. Несмотря на всевозможные предварительные договоренности, заплаченные деньги и клятвенные заверения местных властей во всесторонней поддержке, наш самолёт оказался забит окорочками, который какой-то местный делец решил отвезти в Диксон.
Организатор и руководитель нашей экспедиции — мадам Виктория Корюкина (RA0BM) запугала местное начальство фамилиями норильского никельного начальства (в городе, обязанном своим появлением и существованием исключительно комбинату, эти фамилии равносильны заклинаниям или кодам бессмертия в компьютерных «стрелялках»). Короче, выгрузили эти окорочка или мясо там какое-то и аэропортовские грузчики затолкали наше железо в обычный рейсовый самолёт АН-24, задержанный на два с половиной часа…
…Экспедиция — это не только ценный мех. Экспедиция, помимо героизма и преодоления всяческих лишений означает загрузить вертолёт — разгрузить вертолёт, загрузить вертолёт — разгрузить вертолёт, загрузить вертолёт — разгрузить вертолёт и так далее, в зависимости от целей и задач экспедиции и типа транспортного средства. Мы загружаем наш Ми-8 МТВ — красу и гордость диксонского авиаотряда и лично его командира Сергея Михалыча Полетаева. По всем правилам построения сюжета, он оказался нашим земляком — в свободное от рискованных арктических полётов время, а его за двадцать лет работы было немного, Сергей Михалыч живет на ОБьГЭСе. Факт установления землячества еще более поднял акции Новосибирской команды — таким образом, наших в экспедиции стало уже семеро. Вертолёт действительно хорош — две с половиной тонны нашего барахл… имущества, тринадцать нас и семь человек экипажа для него не вопрос. По грузоподьемности, конечно, но отнюдь не по обьему. Несмотря на свою потрясающую грузоподьемность и надежность, по размерам это обычная «восьмерка». Мы забиваемся в щели, оставшиеся после загрузки под потолок и «вертушка», побалтываясь и грохоча набирает высоту, убаюкивая нас теплом и однообразными белыми пейзажами…
Резкий короткий вой и последующая тишина заставляет проснуться — это звук глохнущего вертолетного двигателя. В лучшем случае это означает, что мы приземлились, в худшем… У нас — луший случай.
— Мыс Стерлегова, господа! Можно выйти! — Командир приоткрыл дверь кабины совсем чуть-чуть, чтобы не придавить дремавших под ней господ радиолюбителей.
